Социологи бьют тревогу: наше общество заболело тюремной культурой. Сериал о жизни зэков, идущий в прайм-тайм по одному из центральных каналов, занял первые строчки в телерейтингах.
В рестораны и кафе, оформленные в стиле колонии строгого режима, выстраиваются недельные очереди. Молодежь всерьез увлеклась татуировками в жанре тюремной романтики, а продавцы книжных магазинов в срочном порядке заказывают дополнительные партии словарей блатного арго.
По мнению политологов, все это играет на руку властям. Обществом, которому постоянно демонстрируют пугающие картинки из зоны, управлять намного проще. Ведь страх перед колонией у нас заложен на генетическом уровне еще со сталинских времен…
В конце января на российские телеэкраны вышел скандальный сериал «Зона», в красках рассказывающий о жизни за колючей проволокой. И пока моралисты обсуждали, насколько этично тиражировать тюремную культуру, массовое общественное мнение вынесло свой однозначный вердикт. Сериал поднялся и прочно удерживает первую строку во всех телерейтингах. Фильм меньше всего напоминает романтическую историю из криминальной жизни.
Создатели картины говорят, что пытались акцентировать внимание зрителей на жутких порядках, бесчеловечных обычаях, которые приняты в современной тюрьме. Сценарий фильма был написан на основе рукописи анонимного автора, который в данный момент находится в колонии строгого режима. Для наиболее достоверного, натуралистического описания атмосферы съемочная группа полгода колесила по российским зонам. В качестве консультантов привлекались ранее осужденные люди, а один из них, Алексей Тараньжин, исполнил одну из главных ролей. В итоге фильм, по мнению критиков, получился действительно не для слабонервных. «Конечно, очень многое на экран не попало по цензурным соображениям. Мы не могли показать, например, как отрезают людям пальцы, — рассказала «Новым Известиям» пресс-менеджер фильма Анастасия Тропкина. — Но правды все же много: изнасилование заключенного, не угодного начальникам колонии, барская жизнь с водкой и проститутками в камерах блатных зэков и, конечно же, общая атмосфера страшного карательного заведения. С одной стороны, мы хотели привлечь внимание общественности к тем нарушениям человеческих прав, которые происходят в современных колониях, а с другой — предостеречь тех, кто собирается встать на криминальный путь».
Официальные власти, болезненно реагирующие на более невинные продукты масскульта, очень спокойно встретили столь провокационный фильм. Такая реакция дала повод для обвинения кинокомпании в осуществлении некоего государственного заказа. Ведь описание ужасов карательной системы всегда считалось достаточно весомым фактором манипуляции обществом.
Сторонники этой теории уверены, что подробный рассказ о том, что творится на зоне, способен возродить в гражданах России, привитый еще со сталинских времен, страх перед законом, властью, а также их оборотной стороной — лагерями. Грубо говоря, если советские вожди в целях устрашения народных масс без разбора сажали миллионами, то современным руководителям для достижения того же эффекта запуганности и, как следствие, управляемости населения достаточно использовать медийные средства.
«За 70 лет советской власти у нас треть страны успела не понаслышке узнать, что такое зона, — сказал «НИ» лидер партии ЛДПР Владимир Жириновский. — У русских выработался генетический страх перед карательными органами. Так что нынешним правителям достаточно показать народу несколько ярких символов тюремной жизни, чтобы люди сидели тихо и не рыпались, чтобы тридцать раз подумали, совершать ли им что-либо противозаконное или нет».
Примерно этими же соображениями объясняют политологи равнодушие властей и к другим явлениям масскульта, фактически пропагандирующим тюремную жизнь.
Так, с каждым годом все большую популярность набирает радио «Шансон», где, несмотря на разбавление репертуара городскими романсами на нейтральные темы, продолжают эксплуатировать тюремную тематику. «Мы не боимся термина «блатная песня», — заявил «НИ» программный директор радиостанции Артур Вафин. — Жизнь многообразна, и если шансонье поет о ней, почему он не может затронуть и тему неволи? Однако мы хотели бы подчеркнуть, что на нашей станции нет никакой поэтизации тюремного образа жизни или культуры. Все песни, так или иначе связанные с тюрьмой, пронизаны живым чувством, острой болью, тоской. Они рассказывают о тяжелых переживаниях людей в колонии. А так как русский человек от тюрьмы и сумы никогда не зарекается, искренность поэтов, переживших годы колонии, им близка и понятна».
И тоска эта, усиленная мощными динамиками, несется летом по улицам Москвы из открытых окон чуть ли не каждой второй машины. Заметили?
Бизнес заговорил на фене
Впрочем, интерес к тюремной культуре развивается в современном обществе и вне зависимости от желания властей. По мнению социологов, причины этого явления лежат в глубинных процессах, происходящих в самом обществе, иначе популярность лагерной культуры не была бы такой массовой. Зашкаливающие рейтинги блатных песен и фильмов про колонии — только вершина айсберга. В качестве других примеров можно назвать огульное вхождение в современный язык криминального арго. Так, слово «беспредел» когда-то относилось исключительно к блатному жаргону и обозначало грубое нарушение воровских законов. А слово «тусоваться» означало собираться группами. Современная речь россиян, по мнению лингвистов, представляет собой дикую смесь языка бизнеса и маркетинга, обильно сдобренную тюремным арго.
Другой яркий пример интереса к миру за колючей проволокой находим на книжной ярмарке в Олимпийском. По словам продавщицы Марианны Сергиенко, посетители ярмарки в последнее время активно разбирают издания, которые раньше считались специализированными и предназначенными для узкого круга. Например, «Толковый словарь уголовного жаргона» или сборник тюремной лирики «Российские вийоны». Даже художники в салонах тату удивлены небывалым всплеском интереса к наколкам в стиле ЗК. «Мы так долго и упорно боролись за то, чтобы татуировка никаким образом не ассоциировалась с зоной, — поделился с «НИ» тату-мастер Олег Грей. — Рассказывали, что это явление, пришедшее из древних времен, что сейчас это одно из видов искусств, но все наши усилия пошли насмарку. Все чаще приходят молодые люди с просьбой сделать им тату, стилизованную под наколки воров в законе, рецидивистов, отсидевших уголовников. Снова в моде черепа, пронзенные мечом, хищные птицы — символы свободы, розы в колючей проволоке. На вопрос, почему не выбрать другой рисунок, обычно отвечают, что так сейчас модно».
А в ночном клубе «Зона», оформленном в тюремном стиле (столики в форме камер, сторожевые собаки, живые крысы под полом, автоматчики), или в ресторане «Бутырка», названия блюд которого используют исключительно слова из «фени», столики надо заказывать за несколько недель.
«Лично я ничего удивительного здесь не вижу, — заявила «НИ» правозащитница Валерия Новодворская, которая сама не один год провела за решеткой. — Наша страна живет по законам «красной» зоны, где «паханы» постоянно делят «общак», где правит «блатная богема», а большая часть народа «лежит у параши». Я подчеркиваю, именно по законам «красной» зоны. В «черных» колониях, где работают правила криминального мира, порядки и то человечней. А раз законы у нас тюремные, почему культура должна быть какой-то другой?».
«Я бы не был так категоричен, однако доля истины в этом суждении, безусловно, есть, — сказал «НИ» социолог «Левада-Центра» Алексей Левинсон. — После перестройки, во время периода безвластия, первыми институтами общественной самоорганизации стали бандитские группировки. Им-то и удалось привить массовому сознанию уважение к антиобщественным явлениям, в том числе к законам и правилам зоны, а также интерес к ним».
Практически все опрошенные «НИ» эксперты считают, что тиражирование тюремной тематики крайне негативно сказывается на общем интеллектуальном и культурном уровне страны. Об опасностях этого повального увлечения говорят и лингвисты. Как рассказал «НИ» доктор филологических наук, крупнейший исследователь арго Михаил Грачев, даже простое употребление криминальной лексики способно оказать существенное влияние на мировоззрение человека. Увлекаясь жаргонизмами, россияне не только обедняют свой словарный запас, но и огрубляют язык, делают его примитивным. Однако, по словам г-на Грачева, самое неприятное в том, что мода на «тюремщину», блатные слова способствует формированию устойчивого противоправного поведения и мысли о том, что честным трудом ничего не добьешься.
Наиболее сильно негативному воздействию тюремной культуры подвержена молодежь. Современные педагоги с ужасом отмечают, что школьники на переменах играют в зону: рисуют на руках перстни, наподобие воровских наколок, разговаривают исключительно «по фене», держат «общак» и устраивают жестокие проверки новичкам. Но самое поразительное в другом — дети стали хвастаться тем, что их родные и близкие побывали в местах лишения свободы. Если раньше от малолетних преступников девушки шарахались, то сегодня, по мнению психолога Валерии Микулиной, чтобы добиться юных красавиц, молодые люди врут, что имели судимость и хотя бы условный срок. Особенно сильны эти процессы, по мнению председателя Комиссии по образованию Московской городской думы Евгения Бунимовича, в рабочих районах, где дети не видят для себя перспектив в большой жизни. Тем не менее они хотят в чем-то превосходить состоятельных и хорошо образованных сверстников — хотя бы в знании воровских законов.
Вместо концептуальных тату молодежь все чаще требует сделать им зековские наколки.
«На мой взгляд, это просто страшно, — считает психолог Валерия Микулина. — У подростков, с ранних лет увлекающихся культурой зоны, размываются нормы нравственности. Они не могут провести для себя четкую границу того, что допустимо делать, а что — нет. В сознании происходит детабуизация категорий преступления, насилия, унижения человеческой личности. Я не скажу, что из-за этого растет поколение рецидивистов. Нет, растет поколение людей, которые смотрят на преступление как на нечто обыденное, допустимое в случае необходимости. Эти настроения молодежи активно подпитываются, в частности, сериалами типа «Зона». Если взрослый человек способен понять, что продукты тюремной «культуры», картины унижения человеческого достоинства ужасны, то подростки этого не чувствуют и воспринимают показанное на экране или прочитанное в книге как одну из вполне приемлемых моделей поведения».
Бороться с этим явлением, безусловно, необходимо, но очень непросто. Школа всего лишь отражает процессы, происходящие во всем государстве. Общество, попавшее под влияние «блатной», вульгаризированной элиты, не способно на данном этапе добровольно отказаться от тюремной культуры и морали. Специалисты констатируют: среди нынешних поколений нет реальной силы, которая могла бы стать барьером на пути распространения уголовщины.
«Чтобы подавить проявления тюрьмы хотя бы в школе, нужно предложить детям какую-либо альтернативу, — рассказал «НИ» Евгений Бунимович. — Вместо культуры тюрьмы — культуру спорта, культуру музыкального направления, науки. Но найти альтернативу, способную противостоять столь соблазнительной с подростковой точки зрения тюремной романтике, может только действительно талантливый учитель. И до полного решения проблемы, конечно, еще очень далеко».
Новые Известия
☼ Вестник ☼ 
Для отправки комментария необходимо войти на сайт.